музыка, если кому интересно
Люди золой и углем разрисовывали лица под черепа, то ли приманивая духов, то ли, наоборот, отгоняя, - Гневион так и не разобрался в порядках этого странного то ли праздника, то ли всеобщего траура. Причудливые порядки у этих людей. На его взгляд - так вся эта чехарда с поминанием мертвецов могла быть праздником только для воров и убийц, которым даже масок не нужно было одевать - поди отличи один "скелет" от другого. Он как раз не глядя перехватил за запястье руку посягнувшего на его карман воришки, резким и коротким движением выворачивая его кисть до хруста в суставе, и, не обращая внимания на его вопли, огляделся с легким любопытством, чуть приподняв соболиную бровь.
Западный край был царством нищеты. Нищая, не родящая земля, нищие духом попрошайки вдоль пыльной дороги, нищие, но гордые то ли своей стойкостью, то ли своей нищетой фермеры. Даже черное небо сегодня казалось нищим на звезды, хотя Гневион знал, что оно просто затянуто ноябрьскими облаками, несущими дождь, что через пару дней превратят эту пыльную землю в размытую топь, и тогда к нищенским видам присоединится нищенский запах раскисающих в грязи дождевых червей.
Нужно торопиться, если они хотят управиться со всем до того, как пыль превратиться в болото, но дракон наблюдал за все тянущимися на местные кладбища вереницами людей, несущими кто заженные свечи, кто цветы, играя на простеньких скрипочках, тростниковых флейтах и жалейках, и с каждой минутой все сильнее сомневался в успехе их предприятия. Все-таки, даже несмотря на царящее вокруг мракобесие, вряд ли их поймут, когда они начнут выкапывать на виду у всех гроб из могилы. Такое сложно объяснить почтением к усопшему папаше.
При этой мысли Гневион усмехнулся, представляя самого себя несущим букетик сухоцветов к Храму Драконьего Покоя, а заодно реакцию разноцветных, лицезреющих сие шествие.

К счастью, оказалось, что Эдвин похоронен не на общем кладбище - во избежание надругательства над могилой, надо думать. Ванесса повела его куда-то в холмы, уверенно находя дорогу в густо замазанным ночным мраком однообразном пейзаже. Сам Гневион уже спустя четверть часа потерялся бы, перестав отличать одну возвышенность от другой. Разве что по доносившему откуда-то справа шуму волн и легкому запаху соли можно было примерно определить направление.
Он оступился, угодив ногой в оставленную дурным сусликом нору и едва не съехал по осыпающемуся мелкими камушками пологому склону, позорно хлопнувшись на задницу, но в последний момент успел сохранить равновесие и вполне благополучно спуститься, проскользив подошвами сапог и подняв тучу пыли.
Место последнего упокоения великого главаря Братства Справедливости и правда было очень скромным, однако на выложенном крупной, с ладонь, обточенной морскими волнами галькой холмике в окружении пятен оплывших свечных огарков белел высохший букетик чего-то дикорастущего и мелкотравчатого.
- Отойди, - коротко приказал Гневион маленькой разбойнице, преграждая ей путь вытянутой рукой и легким толчком в грудь заставляя отступить на несколько шагов.
Усмехнулся непонятно чему, вставая к могиле полубоком, словно изготовившийся к стрельбе лучник, и медленно, с некоторым напряжением, заметным по подрагивающим пальцам, как будто сомкнувшимся вокруг незримой сферы, повел рукой снизу вверх.
Камни на могиле сначала мелко задрожали, затем начали часто подпрыгивать, как будто приплясывая, пока наконец не покатились в стороны под давлением поднимающейся пузырем сухой глинистой почвы, образующей все новые слои насыпи вокруг, как будто из-под земли рвался наружу гигантских размеров крот.
Люди ван Клифа, сколачивая домовину своему побежденному лидеру, не поскупились на дубовые доски, так что гроб появился на поверхности во вполне приличном состоянии. Дракон поднялся на образовавшийся холмик и легко голыми руками отодрал крышку. Жалобно скрипнули в деревянном массиве гвозди.
- Лучше не подходи и не смотри, - от души посоветовал Гневион Ванессе, доставая из-за пазухи золотистый диск, состоящий из подвижных колец, густо испещренных знаками и засечками. - Ты не захочешь вспоминать увиденное при каждом взгляде на отца.
Дракон когтем ловко двигал кольца диска, настраивая и выставляя заранее уточненную дату и время, после чего положил артефакт на грудь облаченного в полуистлевший кожаный камзол скелета, отступая. Привезенный с Вневременного острова артефакт, собранный Кайрозом при небольшом его, Гневиона, участии, пришел в движение. Кольца со все увеличивающейся скоростью начали крутиться вокруг выполненной из огромного топаза сердцевины, наливающейся светом, скоро затопившим и насыпь, и стоящих рядом людей, вынудив даже дракона вскинуть руку в попытке защитить глаза.

Гневион негромко рассмеялся, довольный как тем, что все прошло по плану, так и первой реакцией вернувшегося из небытия человека.
- Добро пожаловать обратно в суетный мир, - усмехается он, присаживаясь на угол гроба в ногах Эдвина и доставая из внутреннего кармана кафтана плоскую фляжку, первым делая оттуда глоток, после чего протягивает ее Ванеесе - пусть сама распоряжается и решает, что нужнее ее отцу - вода или крепленное вино. Воды у него нет. - Уж не знаю, поздравлять или сочувствовать.

Голос возвращает в реальность. Красивый, вкрадчивый мужской голос. Лишенные всякого смысла слова. Обратно в суетный мир? Да что он несет?!
Зрение постепенно возвращается и становится понятно, что нет никакого ослепительного света, а глаза смотрят на низкие темные облака. Такими они бывают только глубокой осенью, за мгновения до того как разродиться мелким промозглым дождём, смешивающим пыльную почву в непроходимую грязь.
Но дождь не торопился. Облака лишь медленно плыли по темному небу с привычным безразличием.

Эдвин тряхнул головой и принял решение вернуться в привычное вертикальное положение, в котором он вроде как должен был находиться. Но, наверное, он всё-таки ни кому ничего не был должен. Руки нащупали деревянные доски и, используя эти самые доски как опору, разбойнику удалось сесть. Кто бы мог подумать, что такое элементарное движение может даться настолько тяжело. И ещё эти доски… Взгляд упал на запыленные, почерневшие деревяшки слева и справа. Хорошее, прочное дерево, даром, что успело потемнеть. Слева и справа. Это что, коробка какая-то? Какого демона он сидит в какой-то коробке?! И на этой самой коробке, в районе его ног устроился молодой смуглый мужчина с темными хитрыми глазами. И его веселье ван Клифу было категорически не понятно. Он чуть подтянул ноги, инстинктивно стараясь разорвать дистанцию с подозрительным типом и всё ещё глядя на него с огромным недоверием. Вот незадача – оружия у него не было. Он точно помнил, что только что сжимал в руках свои клинки, но их и след простыл.

Смуглый мужчина был не один. Рядом стояла совсем ещё юная черноволосая девушка в бордовых кожаных доспехах. Излишне легкомысленных, с его точки зрения. Взгляд застрял на красной маске. О, Эдвин отлично знал, что значит эта маска. Допустим, девушка была одним из его бойцов, хоть он и не мог вспомнить её, как бы ни старался. Но что поделать, он не мог запомнить всех разбойников, сражавшихся под его началом.
Он услышал легкий шепот, словно слово, одно единственное слово принадлежало не девушке, а игравшему с сухой травой и облетевшими кустами тихому ветру. И всё же он вздрогнул.
В этом мире существовал один человек, которого Эдвин ван Клиф любил больше, чем что бы то ни было на свете. Но он старался сейчас о ней не думать.
Только надеялся, что его единственная дочь в безопасности. 

Рука снова легла на ребра. Пусть раны и не было, но призрачная боль в упор не желала уходить. Он даже опустил взгляд. Нет, ничего. Доспехи целы, крови нет.
Не могло же ему всё присниться?! Если так, то это самый безумный и бредовый сон в его жизни.
- Кто вы? – В голосе звучала плохо скрываемая агрессия. Эдвину совершенно не нравилось положение, в котором он находился.
А где он, собственно, находился?
Крутить головой на все три шестьдесят градусов может и не самое лучшее решение, и не самое достойное действие в окружении неизвестных, но это был один из тех моментов, когда ты сначала что-то делаешь, а только потом думаешь.
Вокруг привычная иссыхающая желтизна Западного Края, которую не скроет ни осень, ни ночь. Ни построек, ни даже намека на постройки, только холмы и пожухшая трава, так и не дождавшаяся летнего дождя. Легкий запах соли в воздухе.
И почерневшая коробка. Да с какого бы перепугу…
«Добро пожаловать обратно в суетный мир».
Неожиданно эта бессмысленная эта фраза заиграла какими-то другими красками, тихонько вплетаясь в безнадежную битву и всё ещё заливавшуюся тупой болью несуществующую рану.
Ван Клиф чуть наклонился в сторону и глянул вниз.
Это не коробка. Это ящик.
И, похоже, он в него сыграл.

В зеленых глазах отразилась легкая растерянность, а голова решила, что пришло время разболеться. Разум не справлялся с бредовыми мыслями. Нет, такого не может. Все люди смертны, само собой, и Эдвин вполне понимал, что тот самый бой на дредноуте мог стать последним, но, побери тьма, это билет в один конец.
Эдвин был весьма умным человеком и ничуть не суеверным, рациональность и точный расчет всегда были решающими в его действиях. В безумной мысли, которая только что проскользнула в его голове, не было не намека ни на одно из этих качеств.
Как и объяснения, почему он отсиживает задницу в почерневшем гробу среди холмов в компании разбойницы из Братства и какого-то парня, род занятий которого даже не угадывался по всей его необычной внешности. 

- Какого демона здесь происходит?! – В непривычно охрипшем голосе отчетливо ощущалось разом нетерпение, раздражение и легкий оттенок какого-то дурноватого отчаяния.

Отредактировано Edwin vanCleef (2019-11-08 16:56:02)

- А какова плата?
С каждой секундой ван Клиф всё больше и больше начинал походить на самого себя. Возвращение в этот суетный, как описал его лорд Сэмлит Престор, мир далось ему непросто. В какие мгновения бывалому разбойнику казалось, что в сложившейся ситуации и правда стоит скорее сочувствовать, нежели поздравлять.
Осознание тех самых двенадцати лет, которые прошли без него проходило болезненно, даже в большей степени, чем осознание собственного поражения. Он ощущал ярость, ненависть к тем, кто разрушил его планы, и чувство вины перед теми, кого он подвёл. Перед Братством, которое нуждалось в нём.

Перед собственной дочерью, которая выросла без отца. Сколькому он её так не научил. Не подготовил к тому, как жить в этом мрачном, недружелюбном мире. О крошечной девятилетней девчушке некому было позаботиться. Как его Ванесса пережила все эти годы?
Целых двенадцать лет.
Но она справилась. А он верил в неё. Всегда верил. Но даже думать не мог о тех испытаниях, которые её довелось пройти. Но должен будет спросить.
- Всё не в порядке. Пока не прозвучит цена.
Эдвин хмурится, оглядывается на гроб, в котором он только что совсем не гордо восседал. С высоты человеческого роста сомнений не остается. Хороший гроб, прочный. Галька вокруг.
Его не забыли даже после того, как он потерпел самое страшное поражение в своей жизни.
- Ты ведь не по доброте душевной вернул меня в мир живых. И я должен отметить, что предыдущие деловые отношения с тем, кто носил фамилию Престор, имели определенные… неприятные особенности.

- Старк всё ещё жив?
Эта новость обрадовала бывшего главаря разбойников. Он опасался, как бы его смерть не стала смертью для всех остальных его приближенных. Значит, им хватило сил сражаться и без него. Хотя бы как-то.
- У меня много вопросов, но для них нет времени.
Эдвин мрачно смотрел, как над его могилой смыкается земля. За двенадцать лет мир мог измениться до неузнаваемости. Бывалый разбойник не боялся перемен, не боялся он и необходимости заново прокладывать свой путь. Кем он вернется? Легендой или никем?
- Надо выдвигаться.

А ещё необходимо найти хоть какое-то оружие. Без клинков в руках он ощущал себя крайне неуютно. Эдвин уже собирался идти, когда вопрос молодой девушки заставил его буквально споткнуться и замереть. Разбойник обернулся, в глазах проскользнула боль, несколько секунд он обдумывал этот неловкий, трепетный вопрос.
Перед глазами вновь появилась та улыбчивая, крошечная девочка, оставшаяся в далеком прошлом. Такой он помнил свою Ванессу. Сможет ли он принять её новую?
- Да. Конечно. – Тихий, несколько растерянный ответ, произнесенный голосом, совершенно не соответствующим образу одного из самых опасных разбойников.
Уже принял. Слишком сильно этого желал. Слишком сильно.

На вопрос Эдвина он лишь улыбается - на удивление мягко, однако взгляд его задумчив, а смуглое лицо не покинуло выражение легкой отстраненности. За тем, как дочь обнимает отца, Гневион наблюдает со спокойным любопытством, с удивлением отмечания про себя, что это действо, вопреки ожиданиям, не вызывает в нем сколько-нибудь сильных эмоций. И еще сильнее удивляется тому, что завидовал Андуину - тогда, во время суда над Гаррошем, видя, с какой мрачной яростью Варриан бросается на защиту сына и с какой грубоватой нежностью его ладонь ложилась на голову сына. Что-то изменилось? Он изменился? Или дело в том, что их с Ванессой истории слишком похожи, вот только она любила своего отца, а зависть в его сердце поселилась совсем по иной причине?
Андуину все давалось легко. Несмотря на то, что нынешнему королю частенько изменяла фортуна в мелочах, в целом мир был открыт к нему, посылая спасение в лице Ванессы, отца, пандаренов. Находясь рядом с принцем, вдруг начинало казаться, что мир полон добрых... кхм, людей, и становилось необъяснимо стыдно. За свое неверие, цинизм, за то, что добивался всего хитростью и силой, хотя, казалось бы, достаточно выйти на место посвободнее и толкнуть красивую речь о любви, братстве, справедливости и милосердии в равных пропорциях.
Иногда Гневиону казалось, что Ванесса чувствует то же самое, и становилось не так гадко.

- Не переживай, я не потребую от нее ничего, что не было бы ей под силу. Ее честь не пострадает, - спокойно ответил дракон после того, как девушка отстранилась от Эдвина, и все-таки не удержался, позволяя губам изогнуться в привычной насмешливой полуухмылке, которую, пожалуй, слишком многие были бы рады стереть с его лица, - ... если она сама не попросит.
Он все-таки сдвинулся так, чтобы Ванесса снова оказалась между ним и отцом, сделав вид, что просто выбрал более ровное местечко, и придерживался выбранного положения вплоть до чуть перекосившегося крыльца крытого соломой домишки.

Внутри - беднятски пусто, мебель самая простая да и той совсем немного, стол, пара лавок, ларь да открытый, выложенный полусферой холодный очаг, одна присущего брошенным домам запаха запустения - плесени, расплодившихся мышей, гнилой соломы - не было. Чисто, сухо, возле лавки на полу даже плетенный из цветных обрывков, хоть и давно утративших свой первоначальный цвет (и вид), ткани коврик пыль собирает.
Гневион поморщился - то ли пренебрежительно, то ли неприязненно, то ли просто разочарованно, и вслед за Ванессой шагнул к очагу, не обращая внимания на ее художества. Протянул руку, перебирая пальцами, будто нежно поглаживая воздух над углями, и на одном из них вспыхнул язычок бледно-голубого пламени, лизнул на пробу уголек, прогибаясь под порывом сквозняка, недовольно фыркнул искрой и потянулся вверх, к руке. За ним появился второй, третий, четвертый... как будто потухшее пламя пробуждалось ото сна. Через четверть минуты Гневион уже игрался рукой с ласкавшимися к его ладони яркими алыми лепестками, а глаза его на мгновение вспыхнули живым - не отраженным - огнем.
Ничем не подпитываемый, сотворенный костерок стремительно выжигал кислород, догрызая угли, но в лачуге было достаточно щелей, чтобы это не стало проблемой. Вот только и теплее намного не стало. Гневион, рисуясь и дурачась одновременно, оседлал лавку у стола "верхом" и тряхнул кудрями.
- Огонь разжег, сокр-хм... клад откопал, - дракон с сомнением покосился на ван Клифа, будто прикидывая, тянет ли найденный "клад" на сокровище, достал из кармана горсть мелких орехов и парочку кинул в рот, а один пихнул в проделанную пальцем в горшке с пересаженными на зиму корешками петрушки лунку, - дерево - посадил. Мой самцовый долг исполнен.
И вбуравил выжидательный взгляд в Ванессу, непрозрачно намекая. От него тоже не укрылось матовое из-за небольшого слоя пыли поблескивание стеклянных бутылок.

Что он сделал не так? Где допустил ошибку? Как позволил своим врагам себя переиграть? Его поражение началось задолго до той злосчастной битвы в Мертвых Копях. Битвы, в которой он оставил свою единственную и любимую дочь сиротой.
Если бы Ванесса ненавидела его за это, он бы понял.
Вполне возможно, ей бы тогда не пришлось расти одной неизвестно в каких условиях и вот теперь заключать сделку с черным драконом.

Эдвин заглядывает в потертую временем, но чистую глиняную кружку, вдыхает терпкий запах напитка. То, что надо. Бросает взгляд на вяленое мясо. Сколько он не ел и не пил? Лет двенадцать, да? Тьма с ним. Бывший главарь разбойников делает щедрый глоток, бросает взгляд на сидевшую рядом дочь. Интересно, сколько ей было лет, когда она впервые попробовала алкоголь? Из любопытства или чтобы заглушить боль? Самое главное – ей даже не пришлось это от него скрывать.

- Это хорошие новости. Я рад, что уцелел хоть кто-то.
Штормвинд удовлетворился его смертью или парням всё же удалось вырваться из облав? Не важно, главное, что они живы. И не отказали его дочери в помощи.
Наверное, он ожидал, что новости о сторожевом холме и особенно о Вариане Ринне вызовут у него больше эмоций. Злорадство, триумф, что-то такое. Нет, конечно же, они попадали под статью очень хороших, но… Мысли о собственной смерти, двенадцати годах и судьбе его дочери затмевали всё остальное. Да и что теперь, на трон взошёл Андиун, и мальчишка уже давно не ребенок, как и его дочь.
- Ничего страшного.
Тьма с ними, с Копями. Он захватил их однажды, если захочет – вернет себе. Точнее, если они будут нужны им. Братству.
- Ты смогла возродить Братство. Это уже значит очень многое. Хотя мне ещё предстоит понять в каком мире я оказался.
И как использовать этот мир в свою пользу.
Азерот всегда менялся очень быстро.

Только теперь, выслушав дочь, Эдвин перевёл взгляд на ещё одного своего собеседника. Того, с мнением о котором он ещё так и не определился. Ван Клиф фыркнул в ответ на претензию, но вышло не слишком сердито.
В чем-то дракон был прав. Он позволял себе слишком много эмоций. Пора включать голову. Но с этим пока было сложно. С эмоциями то есть.

- У тебя уже всё спланировано на много шагов вперед, не так ли?
Эдвин снова посмотрел на Ванессу. Один раз он её уже бросил. Второй раз этого не повторится. По крайней мере, он сделает всё, чтобы этого не произошло.
А вот угрозы насчет Андуина разбойника зацепили. Зеленые глаза опасно сверкнули. Пусть в них не было драконьего огня, зато человеческой силы воли – на десятерых. С губ были готовы сорваться банальные фразы вроде «не смей угрожать мне», но такие слова неуместно прозвучат от человека, в руках которого даже не было оружия.
- А Андуина ты тоже предупредил? Я сделаю всё, чтобы скрыть факт своего… - Как же жутковато и ненормально звучали эти слова, - …возвращения, но слухи легко распространять, а не контролировать. Что если Андуин узнает? Думаешь, он махнёт рукой, оставит старые счеты, как ты говоришь, и решит «Ну и демоны с этими ван Клифами»? Что если он приведет сюда армию? Я сделаю всё, чтобы защитить Братство. Чтобы защитить свою дочь. Если Ринн прольёт хоть каплю её крови, я наплюю на все твои угрозы и сотру его в порошок.
Сейчас он как никогда походил на того самого человека, который некогда подмял под себя весь Западный Край и объявил настоящую войну Штормграду. Но вместо продолжения гневной тирады, Эдвин откинулся назад, упершись затылком в стену, и щедро приложился к рому. Кружка беспощадно показала дно.
- Страшный враг. Опять?
Эдвин не пошевелился, но всё же поднял взгляд на дракона. Он совершенно не впечатлился словами своего необычного собеседника, но человеческое любопытство взяло верх.
- Что теперь?

Отредактировано Edwin vanCleef (2019-12-10 01:44:25)