Король повел головой, капюшон, как на зло, соскочил на нос, старый и пыльный, то что надо, чтобы со стороны сойти за какого-нибудь маньяка-расчленителя, прячущегося по углам от честного люда. Зачем он вообще его надел, смысла в этом не было ни на йоту? Наверное, он просто привык, с тех далеких времен, когда и правда мог улизнуть из дворца, пробраться, перелезть через каменную стену и уйти гулять по городу, покуда отец проигрывал в голове сотню-другую возможных вариантов, где его сына похищает очередная головная боль всего этого мира. Андуин тогда даже не понимал толком, почему отец так переживает, ему не сразу пришло в голову, что Вариан волновался за своего единственного сына, когда тот пропадает без предупреждения.
Сейчас такого уже так просто не провернуть, хотя бы потому, что за королем постоянно следят острые глаза агентов разведки, куда бы он не сунулся, порождая в нем дивную паранойю. И сейчас тоже, конечно же, кто-то смотрит на него.
Ринн притаился в углу, дожидаясь, покуда королевская стряпуха пройдет мимо, волоча корзину, полную свежеиспеченных на огне булок, перевязанных красными ленточками. Как только сумерки окончательно сгустятся и наступит ночь, начнется празднование, а значит, нужно поторопиться. Вынырнув из-за колонны, за которой он ожидал, юный король быстро прошагал по направлению к саду. Время шло, а садовник в этом месте так и не менялся, как и его вечное «потом» когда дело касалось починки хода для слуг, у которого вечно отваливалась защелка и дверь, хоть и не была нараспашку, но все же отворялась легким нажатием плеча. Если бы он боялся за свою жизнь чуточку больше, прямо как советовал ему Генн, то он бы обеспокоился подобным возможным лазом. Но эта милая, маленькая и скрипучая дверка была его единственным ходом в мир свободный от обязанностей, так что Андуин предпочитал ей пользоваться инкогнито, стараясь раствориться в толпе.
Пройдя вдоль узкого пространства между казармой и крепостью, он все же очутился на улицах родного города. Штормград шумел, волновался, находясь в предпраздничной трясучке; растянулись цветные яркие ленты, на которых сияло солнце с ярко-оранжевыми языками, подрагивающие от морского бриза факелы образовывали линию, которая предлагала пройти за ними, несколько маленьких фонариков летало по воздуху, а на земле кто-то уже успел рассыпать желтоватые лепестки. Люди проходили мимо, нарядные, полные предвкушения. Война далась им слишком тяжело, красными рваными шрамами отразилась на их жизни и заштопать такие раны очень и очень сложно. Такие праздники помогали отвлечься, напомнить о том, что они все еще живы, что все еще могут радоваться.
Андуин откинул капюшон и вдохнул полной грудью, в нос ударил запах жаренных колбасок совсем неподалеку, где дородный дворф зазывал к своему мангалу всех желающих, красный от огня, покрывшийся испариной. Мимо него пробежало несколько детей, размахивая цветными бумажными флажками, за ними пыталась успеть их мать, приподнимая тяжелые юбки и причитая, чтобы они так не торопились. Двое гномов пытались растолкать заснувшего прямо на лавке ночного эльфа, обернувшегося медведем, впрочем, судя по лежащей рядом пустой бутылке бренди, занятие это было явно неблагодарным и бесполезным.
И правда стоило ценить это – жизнь, как она есть, во всей своей красе, с этими улыбающимися лицами, немного тревожными от предстоящего празднества и общей кутерьмы. Ринн засунул руки в карманы, устремляясь вместе с толпой к площади, краем глаза замечая, как по крыше шастает гоблин, шевеля ушами. Как и положено, сегодня кто-нибудь да попытается затушить костер на главной площади столицы людей и покрыть себя вечной славой. Знакомая забава, юный король был просто уверен, что сейчас, в этот же самый момент, кто-то из Альянса так же самозабвенно пытался пробраться за стены Оргриммара. Он лишь надеялся, что эти смельчаки не словят собой лишнюю стрелу в праздничном угаре с проказами.
Он заметил фигуру, как только вышел из-за узкого прохода от дворца – она скользнула вслед за ним и пыталась не попадаться в поле зрения. Увы, но Андуина так часто пытались убить за этот год, что он уже машинально замечал подобные тени – темные, пытающиеся слиться с толпой, настолько, что выглядели слишком неестественно. А может, просто он сам стал слишком мнительным и подозрительным со всем этим грузом проблем, что свалились на его плечи тяжелым снежным комом.
Ринн резко поменял траекторию своего движения и вместо того, чтобы отправиться вместе с остальными дальше к центру, завернул на небольшую аллею, простые мягкие сапоги приглушали его шаг, впрочем, даже если бы о начал кричать, этот крик легко бы утоп, быть тихим в толпе наоборот крайне подозрительно. Обычно здесь прохлаждались лишь только представители Дарнаса, но не сегодня, когда столько народа решило выйти на гулянье: по небольшому зеленому островку носилась детвора и пытались прогуливаться горожане. Андуин прижался к стволу дерева, скрещивая руки на груди и дожидаясь своего преследователя.
— Я уж думал ты не пойдешь за мной. – Юный король покачал головой, когда Ванесса выглянула из-за яркой пушистой зелени. – Ты ведь прикрыла за собой дверь, да?
Он повернулся, рассматривая одного из многих агентов Шоу и тихо вздохнул. Среди этого празднества они не очень так и выделялись, слишком блеклыми казались на фоне ярко сияющих огней. В этот праздничный день не хотелось вновь сидеть за плотными стенами крепости, рассматривая ярко пылающие костры лишь издалека, он и так делал это слишком часто, что оставалось только задаваться вопросом, действительно ли он тут власть, раз даже не может приказать себе отдохнуть всего лишь несколько часов.
— Сегодня слишком замечательный вечер, чтобы оставаться в крепости и тем боле чтобы оставаться в тени. – Андуин слабо улыбнулся. – К тому же, костры разгонят все тени. Я собираюсь на площадь – идем?

[indent] Яркие огни праздника взметаются вверх алыми фейерверками, красными фонарями кидая широкие черные тени на каменную мостовую, скрывая их еще сильней среди этой заросли. Андуин хмурится, наклоняясь к разбойнице ниже, так, что светлые волосы падают на нос, закрывая блеснувшие неодобрением глаза. Со стороны кажется, словно сцена удивительно милая, но глаза его сверкают далеко не притягательно. Он кладет руку ей на плечо и сжимает сильнее, он вполне может сломать ей ключицу, если бы и правда хотел, сил в нем много, точно так же, как и неодобрения. 
[indent] — Предлагаешь мне - что? Сидеть в четырех стенах и бояться собственной тени? Быть последним трусом, что запирается на замки и не может позволить себе даже выйти на улицу? Показать врагам, что им удалось напугать меня настолько, что собственная жизнь отныне дороже всего на свете? Вот тебе небольшой секрет - Альянс не падет от смерти одного короля. Зато, если он будет трусом, это очень показательно скажется на каждом. Поэтому прекрати быть старой ворчливой старухой, — он говорит тихо и вкрадчиво, чтобы до Ванессы дошло, чтобы она осознала - он не зверушка, которую можно посадить в клетку от греха подальше и уж точно не тот, кто позволит так с собой обращаться. Впрочем, в следующий миг он спокойно отстраняется, складывая руки на груди и ухмыляясь. — В мои юные годы все ШРУ не могло удержать меня во дворце, думаешь у одной разбойницы выйдет?
[indent] Ругаться ему не хотелось, такой праздник, такое веселье, которое портить. Последний раз он участвовал в чем-то подобном очень давно. Еще во времена, когда был принцем, когда улыбка была не такой горькой, а глаза не такими вечно уставшими и раскрасневшимися из-за постоянной работы с бумагами, перемешивающейся с тренировками. Он даже в храм больше не ходил, после его последней выходки на Расколотых островах стража там увеличилась и несчастные стражники теперь обязаны были всматриваться в лицо последнего нищего, чтобы точно определить, а не опять ли это король решил ускользнуть из под их взора.
[indent] Словно он хрустальная статуэтка, способная разбиться в любой момент...
[indent] — Договорились. — Он улыбается, как ни в чем не бывало, подхватывая разбойницу под руку и вытягивая из под темной сени деревьев, прямо в толпу людей. — Но у меня тоже есть условия. Мы должны соблюдать все традиции праздника.
[indent] Он ловко обходит шумную толпу и чуть шатающегося полусонного совуха, который раскачивался из стороны в сторону, идет вдоль каналов, замечая, как на лодках люди наслаждаются видами ночного неба, пестрящего красками в эту ночь. Город жил как никогда, словно забывая все свои горести, наслаждаясь именно что вечером. Андуин обходит палатки с едой, от которых пахнет ароматными жаренными колбасками, которые предлагают тут же попробовать и надкусить, покуда чей-то пес строит самую нечастную мину, пытаясь выклянчить у продавца кусочек.
[indent] — Здравствуйте, мы идем на танцы. Моей подруге нужен соответствующий наряд. — Юный король быстро подлетает к ночной эльфийки у расписного шатра, толкая ей в руки Ванессу, которую она ловко перехватывает, нужно действовать быстро, пока она не до конца поняла, что произошло. — Плачу за любой.
[indent] — Будет в лучшем виде. — Очаровательно улыбается ему эльфийка, заталкивая разбойницу в шатер. Андуин ухмыльнулся, а всякий случай все же залезая в карман и проверяя - хватит ли у него денег. Он, конечно, не планировал швыряться ими направо и налево, но все же многое веселье стоит монет. Вроде бы должно.
[indent] Мимо проходили жители и гости столицы, кто-то не обращал на него никакого внимания, кто-то останавливал на нем свой взор, а несколько людей щурили глаза, пытаясь вспомнить, где его могли видеть. Андуин лишь только делал вид, что взглядов заинтересованных не замечает, мало ли сколько юных светловолосых и голубоглазых ходит по этим землям. Сколько из них отдаленно могут напоминать того, кто правит их королевством. Он ведь в конце концов обычный человек, без выдающихся деталей и в простой одежде он скорее выглядит мальчишкой-подмастерьем, чем королем. А значит можно и дальше делать вид, что фонари сегодня безумно красивые и смотреть поверх голов прохожих.
[indent] Из палатки разносится брань и яростный крик.
[indent] Он не выдерживает и смеется, прикрывая рот рукой.

[indent] Ему бы хотелось сказать, что по ощущениям лет ему намного больше, чем на самом деле. Всегда так было, еще с раннего детства, с того момента, как корабль его отца пропал где-то на дальних берегах и его, маленького мальчика, усадили на трон, водрузив корону, что была ему слишком велика. Катрана тогда сказала, шепнув на ухо, что короли не плачут и с того самого момента Андуин старался, чтобы слезы, неважно какие - горестные, обидные или даже счастливые, его не трогали. Он не касался игрушек, кои любил, потеряв к ним интерес так быстро, забыв про это веселье детское. Он убил в себе дитя слишком рано, чтобы оплакивать его в данный момент и сожалеть об этом. Возможно, так даже было лучше, ведь неизвестно, кем бы он был сейчас, если бы не все эти решения...
[indent] Он отвлекается на продавщицу, отсчитывая ей причитающиеся за наряд монеты, слушая краем уха ее щебетание по поводу того, что лучше, чем у нее, портняжной мастерицы, нарядов не сыскать и еще что-то по поводу того, где ее всегда можно отыскать, если вдруг приглянется работа ее. Андуин лишь только улыбается, кивая на чужие слова, поправляя капюшон и делая вид, что намеков не понимает, прикидываясь идиотом.
[indent] Полог шатра откидывается и он не сразу осознает, что перед ним Ванесса, слишком часто он забывал, со всей ее любовью быть максимально незаметной и серой, что она все же девушка, улыбаясь чуточку шире той растерянности, что отражается на ее лице.
[indent] — Тебе идет. — Он говорит это уверенно, как факт, протягивая вперед руку и предлагая облокотиться на него. — Стоит носить такое чаще, не считаешь?
[indent] А еще юному королю дико весело от этого выражения лица Ванессы, смеси смущения и негодования, слишком легко она заводилась, слишком остро реагировала на все происходящее в округе, словно за них двоих. Он-то эмоции свои притупил уже очень давно, разучился их толком выражать, хоть и чувствовал все так же ярко. Потому что даже принцу нужно было знать такую вещь как манеры, всегда обладая холодной головой и ясным разумом, что уж говорить о короле. Благо хоть сейчас можно спину не держать, опустив плечи и слушая окружающий шум из десятка голосов и музыки, что лилась откуда-то с торговой площади.
[indent] — О, пандарены научили меня очень веселому танцу в доле. — Андуин вскидывает к ясному ночному небу палец, настолько яркому, что многие звезды растворились на нем и не видны. — Правда обычно этот танец танцуют после нескольких кружек добротного ячменного пива, но думаю никто не осудит, если танцевать его будут на трезвую голову.
[indent] Над головой распускаются красные цветы на длинных гирляндах, увенчанные золотыми звездами венки с темно-изумрудной зеленью. Площадь шумит, волнуется. Андуин делает глубокий вдох, чувствуя запах алкоголя, жаренного мяса, чужого парфюма, лесных ароматов и соленого моря, что принес ветер. И здесь, среди толпы, где никто толком на него не обращает внимание, он чувствует себя как никогда живым, растворяясь среди всех, кто пришел сюда за тем же самым - ощутить радость.
[indent] Он перехватывает руки Ванессы и тянет на себя, спиной залетая в нестройную свистопляску, схожую с хаотичным хороводом, начиная двигаться невпопад музыки, которую даже разобрать нельзя толком, куда как больше ведет общий ритм толпы, под который еще нужно подстроиться, чужие движения. Это не вальс, не выверенный танец, где важнее всего показать своей умение держаться достойно, просто передвигаясь по залу, здесь можно быть хаотичным, поддаваясь непонятному, но такому приятному ритму. И Андуин смеется, прикрывая глаза, потому что впервые за столь долгое время вновь ощутил себя живым.
[indent] Хотя бы ненадолго, хотя бы на одну ночь не являясь тем, кем быть обязан.

[indent] Окружающие на него не смотрят вот совсем, только взглядом скользят и тут же отворачиваются, сколько тут таких - пришедших повеселиться, хотя бы немного забыться, ничем не отличимый и полностью растворившийся. Мир рушится и в такие времена еще больше ощущаешь необходимость вспомнить, в каких мелочах состоит та жизнь, которой ты можешь лишиться в любой момент. Они глушат тревоги алкоголем, табаком и громким смехом, заедают острым и сладким и так отчаянно в друг друга окунаются, что сразу становится понятно - не ждут они дня следующего, пытаются нажиться хотя бы в этот вечер. Андуин ощущает... печаль, он отпускает чужие руки и тихо вздыхает. Он знает - народ не верит в счастливый конец, они полны тревог, они полны сомнений, они не могут полагаться на то что он, их король, может обеспечить им защиту, но и не винят его в этом в открытую. В конечном итоге - даже Вариан не смог противостоять такому мощному врагу, так на что надеяться на того, кто никогда не переживал битв настолько кровопролитных, да и вообще меч в руках не любил. Андуин знает - они не винят его, потому что тогда придется и самих себя корить. Лучше уж уповать на превратности судьбы, лучше уж смириться с предначертанным и просто наслаждаться тем, что еще осталось.
[indent] Пока осталось.
[indent] — У меня нет желания напиваться. — Юный король щурится от яркого столпа огня, что взметается к небесам под одобрительный гул толпы и радостный смех. Музыка звучит в ушах так громко, что бьет в перепонки словно в барабан, глушит получше крика банши. Он пытался забыть то, кем является, кем обязан быть для окружающих, но как забыть о собственном долге, когда он смотрит на него десятками лиц, на которых нет надежды, только глухая решимость и уверенность в том, что все будет плохо, о, несомненно плохо, но они свой рок встретят как и положено — гордыми и несломленными. Ведь король им в этом не поможет, он не сможет их защитить.
[indent] Казалось бы, в такой праздник и думать об этом не стоит. Он надеялся, что сможет заглушить чувство вины, ко всем, к каждому, чьи ожидания не оправдал, ведь оказался недостаточно силен и решителен для действий. Его мир медленно крошится на части и все, что он может делать, так это со стороны наблюдать, как сквозь пальцы осколки, истертые в песок, вниз падают и становятся абсолютным ничем. Гул толпы нарастает, на площади началось огненное представление и яркие всполохи к черному небу подлетают, вырисовывая замысловатые пируэты и узоры, тонкими искрами черкающими по небу. Поток людей становится активней, все стремятся поближе к представлению, несколько детей проскальзывают под ногами, кто-то пытается пихаться локтями, продавливая себе путь вперед, а высокий дреней садит на плечо гномку, чтобы ей было лучше видно.
[indent] Андуин отходит в тень, пытаясь не быть снесенным остальными жителями города и проходит дальше, вдоль канала. Он знает этот город, просто прекрасно, каждую улочку, каждый угол, пусть и не самый приятный, но это место - оно всегда было его домом. И оттого еще тяжелей ощущать, как сильно оно далеко от него. Король слышит шаги рядом и тихо вздыхает, конечно от него не отстанут, слишком ценная хрустальная ваза, чтобы не следить в оба глаза, готовая разбиться в любой момент.
[indent] — Я чувствую их тревогу. — Он говорит ровно, но в гуле все-равно не расслышать, а том, кто идет рядом вполне этого хватит. — Они меня, возможно, любят, но не верят. Им скорее проще принять то, что они погибнут, нежели, что одержат победу. И от этого еще хуже, лучше бы они винили меня во всем, чем так смиренно ждали конца...
[indent] Потому что злость и раздражение все еще показатель воли к жизни. Более знакомый, более яркий, чем просто ожидание конца.