Белый смог поднимался к потолку настоящим маревом, туманом, легшим на серые берега этого города. Андуин поднял голову и подумал, как же легко, наверное, могут вспыхнуть эти балки, если какая-нибудь искра попадет на них и как это место за считанные минуты превратится в огромную печку, делающую барбекю из всех присутствующих. Он ловит взгляд Матиаса Шоу и тот довольный улыбается, прекрасно зная, о чем думает Ринн-младший и, кажется, даже гордящийся своим маленьким уголком беззакония в этом городе. Конечно же отец прекрасно знает, что это место существует, знает и позволяет ему существовать дальше, Шоу один из тех людей, как однажды выразился Вариан, с которыми лучше договариваться, а не ссориться, иначе проблем будет намного больше. Нельзя полностью искоренить беззаконие, но можно его контролировать, как контролировать потоки алкоголя, тайком проносящегося на старых рыбацких баркасах, так и чего-то более сильного нежели просто зеленая фея на толстой бутылке.
— Отец не узнает, что ты был здесь. — Ирландец машет рукой и усмехается в рыжие усы. — Со своими друзьями.
На этот раз фыркает уже сидящий рядом Бейн, опрокидывая в себя стакан с виски и морщась, словно от дикой боли. Да уж, спасибо хоть на этом, если кто-то, пусть даже не отец, но стервятники из его окружения, прознают, что Андуин так и продолжает общаться с индейцем, то ничто не спасет его от очередного внепланового месячного отдыха в полнейшей глуши и в изоляции. А один он оставаться уже не может, крыша начинает ехать чуть ли не лучше, чем от двойной дозы морфия, которую вкатывают себе любители уйти на грань между реальностью и фантастикой. Ну что ж, возможно, что хоть в том волшебном мире никто не будет обращать внимание, что сын сенатора проводит вечер в компании механика из резервации на границе города и судачить об этом.
Гавань, как она есть, в которой так легко побыть собой, а еще нагрести слухов, полный карман, если знать, кого спрашивать.
— И все же - откуда столько? - Андуин тушит сигарету о глиняную миску и стучит пальцем по уже пустому бейновскому стакану. Это выходит знаком и юная девица быстро подскакивает ближе, наполняя стакан вновь, обворожительно улыбаясь.
— У таких как я свои секреты, юноша. - Вздыхает Шоу, улыбка исчезает с его лица и зеленые глаза сквозят сталью - Вот что я тебе скажу, в такие дела лучше не лезть, ни тебе, ни тем более твоему дружку. Возможно сын сенатора еще сможет выкрутиться из лап этих людей, а вот пареньку из навахо быстро пристроят бетонные сапожки по последней моде. Не по вас это дело, ребятки
— Из-за этих ублюдков мы похоронили уже десяток наших людей. — Голос Бейна ровный и, кажется, он совсем даже не пьян, когда тянется за очередным стаканом, лишь только пальцы мелко дрожат. — Конечно, ты-то белый, ты один из них, твоих не травят, словно бешеных псов.
— Бороться с этим бесполезно, как бить палкой воду, мальчик. - Шоу пожимает плечами и откидывается назад, это его мир, его дом, здесь он прекрасно себя чувствует и все здесь знает. — Лучше останься здесь до утра, помяни тех, кого больше нет с вами, да иди домой, к тем, кто еще жив.
Ирландец щелкнул пальцами и перед ними оказалась уже открытая бутылка виски - золотящегося в полутемном помещении. Андуин ощущал дикое чувство досады, но при этом и удивления он абсолютно не испытывает. Он и шел сюда только лишь, чтобы подбодрить Бейна, не дать его последней надежде на возмездие раствориться в этом белом мареве, висящем над потолком. Преступность будет всегда, всегда будут люди, что нарушают закон, но этот город словно строится на всем самом кошмарно, что только может существовать, как на костяке сущего. Отец говорит, что даже из этого можно вылепить что-то путное - город возможностей, что б его. Ринн безразлично смотрит на золотую жидкость, которую его приятель плескает себе в двойном объеме, пытаясь горечью заглушить досаду, он и сам тянется к стакану, ощущая жар, растекающийся по горлу. Да уж, настоящее виски, это не тот медицинский спирт с чаем, который они разводили в лабораторной, между дежурствами. Он тянет из подсигарника еще одну сигарету и прикрывает глаза, пытаясь прислушаться к тому, что поют со сцены - о прощании, сложно разобрать, гомон голосов сильнее, а алкоголь отказывается бить в голову.
[status]мракобесие и джаз [/status][icon]https://i.imgur.com/R4veY5W.jpg[/icon]

[indent] Андуин открыл глаза, когда музыка закончилась, ничего существенного в заведении не поменялось, разве что тусклые лампы дарили еще меньше света, как казалось. Окружающие их активно не замечали, на самом деле, они мало что видели и мало на что реагировали, шатающиеся, ушедшие полностью в себя или наоборот, целиком и полностью развернувшиеся к этому миру - Ринн с неудовольствием подумал, что именно из таких заведений эти люди потом потом попадают в каналы, откуда из раздувшиеся трупы уже привозят к ним в морг, на попечение коммивояжеров. И дальше им путь лишь только под землю или в печь, все зависит от того, был ли у них кто-нибудь. Увы, но очень часто такие люди не имели для себя никого близкого. а если кто-то и был, то он скорее был рад избавиться от тех, кого в этом расшатанном кризисом мире считали обузой. Как-то на него неправильно действовал алкоголь, обычно он дарит радость, но в случае с ним он дарил лишь только мысли, тяжелее, чем камни.
[indent] Рядом оказывается кто-то посторонний и парень приподнимает голову, рассматривая девушку перед собой, пеструю, растрепанную, напоминающую чем-то птицу. Где-то он ее видел... впрочем недовольный чем-то Шоу быстро переключил на себя внимание, нужно будет потом поговорить с ним наедине. Кто знает, может Андуин его все-таки уломает хотя бы на малую крупицу информации.
[indent] — Ллейн. — Он пожимает прохладную руку, заглядывая прямо в глаза девушке, голос очень знаком и он осознает, что именно она сейчас пела на сцене. И, тем не менее, пальцы ее подрагивают, а широкие зрачки, делающие глаза абсолютно черными в этой полутьме, так и говорят, что девушка сюда пришла не стаканчик пива пропустить. И при этом он даже не врет, оставаясь кристально честным, сидящий рядом индеец хмыкнул. — Это Бейн.
[indent] Грохот по другую сторону заставил оглянуться, рассматривая, как около сцены медленно но верно завязывается драка и двое моряков отчаянно рвут на себе кителя, не особо заботясь ни об их благосостоянии, ни о том, что могут получить по возвращении за такое обращение с формой, ни о том, что вообще творят. Матиас нахмурился, буркнув что-то себе под нос и исчезая в толпе, интересно, увидят ли их еще в этом заведении? Увидят ли вообще? Нет, Шоу не жестокий, пусть и привык жить среди самых ужасных людей, понятие чести и порядочности у него все еще были, за что он и заслужил уважение отца. Даже шеф полиции Седогрив уважал ирландца, что уж говорить об остальных.
[indent] — Я за добавкой. — Бейн поднялся с места, потрясая пустой бутылкой, которую прикончил почти что самостоятельно, Ринн успел опрокинуть только пару стаканов. Тяжелым взглядом он взирал на своего друга снизу вверх, в немом вопросе спрашивая, действительно ли это нужно. Бейн улыбнулся пьяной улыбкой, горькой и еле различимой. — Я буду в порядке. Просто нужно... немного отдохнуть. Сделай доброе дело, перестань быть моей мамочкой и лучше вон, даму развлеки.
[indent] Андуин вздохнул, потерев раскрасневшиеся глаза. Плохое у него было предчувствие по поводу происходящего, но и правда, не мог же он постоянно за ним бегать и следить, чтобы кто-нибудь достаточно пьяный и агрессивный не решил, что докопаться до навахо будет хорошей идеей. Он словил заинтересованный взгляд с другой стороны стола, часто такие ловил, можно было даже не удивляться, застывший вопрос, что он здесь забыл висел в воздухе, что лучше было его просто проигнорировать. В конечном итоге - сюда приходят именно для того, чтобы такие вопросы не задавались.
[indent] — Ты красиво пела. — Он поддался вперед, так, чтобы расстроенный саксофон, натяжно пытающийся выдавить хоть одну ноту в такт, не мешал понимать чужую речь. — Но с кем ты прощалась?
[indent] Тетушка всегда говорила, что каждая песня, это чья-то история, которую нельзя толком рассказать - остается только прокричать, но лишь единицы способны действительно услышать ее. Тетушка вообще говорила много... не того, из-за чего потом возникали проблемы.
[indent] — Тебе и правда одиноко? — Или это лишь красивая песенка, чтобы привлечь внимание и вновь уйти в свой собственный мир широко распахнутого взора с ощущением эйфории и вседозволенности.
[status]мракобесие и джаз [/status][icon]https://i.imgur.com/R4veY5W.jpg[/icon]

[indent] Запах табака, кажется, въелся ему под самую кожу, как и алкоголя, от которого не спиртом разило, но деревом, немного клопами, вроде как поговаривали, что это говорит о качестве алкоголя, о том, что он настоящий, не сделанный где-то в затхлом подвале из перегона и первого отжима, а по настоящему отфильтрован. Хотя фанатом алкоголя он никогда не был, не считая тех времен, когда они отмечали в лаборантской очередную прошедшую ибогсним зачетную неделю, мешая спирт с чаем, а потом идя на дежурство и дыша на пациентов всем этим. Профессор Велен делал вид, что он вот совсем не замечает этого, а потом добавлял, как обычно с сильным европейским акцентом, что тоже когда-то был молод.
[indent] Но веселиться, признаться, он не умел.
[indent] Некогда было. Учеба, университет, долгие ночи дежурства по двадцать четыре часа, без возможности даже прилечь поспать. В этом городе постоянно кого-то стреляли и резали, постоянно привозили к ним, чуть ли не по частям и Андуин уже разучился бояться не только крови, но и стеклянных глаз, что смотрели в потолок, когда сердце переставало биться. Он постоянно повторял себе, что всех не спасти, но легче от этого не становилось. А отец все так же обещал, что скоро зачистит город, что не будет тут больше таких проблем, стоит только метлой выгрести весь мусор в виде бандитов.
[indent] — Я врач, — недовольно сопит он, поправляя ворот темной рубашки, его не в первый раз принимают за служителя церкви, что уже и сам начинает задуматься, может стоило пойти по стопам верующего. Но он хотел спасать людей по-настоящему, а не только утешать их души. Андуин поджимает губы. — Вернее... интерн, но через четыре года я стану...
[indent] Договорить он не успел, его потянули за собой и Андуин последовал, словно на закланье, покорно идя туда, куда ведут. Отец бы такого не одобрил, он бы вообще очень скептически отнесся к каждому действию, что его сын успел наворотить в этом месте, но он точно знал, что если Матиас дал слово, что Вариану ничего не скажет, то он и не скажет. Эти танцы были, казалось бы, такими же, как и в огромном доме его тетушки. Но у Джайны веселились намного иначе: там танцы были стройными, ритмичными, с выводимыми пируэтами под самых талантливых и обласканных вниманием джазменов; тут же пьяные и забывшиеся плясали невпопад под расстроенные и дешевые инструменты, наверняка таких же пьяных музыкантов. Тут не было света, лишь только при глушенный полумрак, в котором очень сложно следить за тем, кто пытается прижаться к тебе. Андуин в последний момент успевает вскинуть руки и поймать начинающую заваливаться Хоуп, тянет на себя и подхватывает под колени, поднимая над импровизированным танцполом, иначе они бы оба завалились и были бы растоптаны.
[indent] — Достаточно. — Он говорит твердо и громко, настолько, чтобы она услышала, боком унося ее с танцпола, думая о том, что она достаточно легкая, а еще о том, что от нее пахнет духами - дорогими, такие так просто не достать и, в общем-то, как и то, что она принимала перед тем, как подсесть за их столик. Кем бы она не была, но точно не одной из тех девиц, что избитые приходили к ним в больницу, стирая кровь и черную тушь с лица, сжимая разбитые губы и не желая отвечать на вопрос, кто их тронул, лишь только невпопад мямля что-то про то, что денег у них нет, но если он захочет, то найдется что-то еще, лишь бы только помог, лишь бы только не оставил их такими, после очередной горсти очередной гадости, которую они где-то там приобрели. Нет, она не выглядела такой же отчаявшейся, но понять, от чего бежит девушка он так и не смог.
[indent] — Посмотри на меня. — Андуин опускает ее на землю у стойки, чтобы смогла опереться на что-то и не упасть, беря лицо в свои руки и большим пальцем оттягивая верхнее веко, пытаясь рассмотреть расширенные зрачки, делающие глаза абсолютно черными. Он пытается понять, насколько все плохо, но в полутьме это сложновато, впрочем, закравшееся в голову бахвальство своей исключительностью как врача не дает так просто плюнуть на это дело и все бросить, ему хочется доказать, даже больше себе, чем кому-то другому, что он и здесь тоже вполне нужен, отводя темные волосы со лба и пытаясь понять, появилась ли испарина от танца или от чего-то другого.
[indent] — Что ты принимала? — он звучит почти как Велен, только не так хрипло и без этого акцента, единственной черте, что осталась с берегов родины учителя, с которой он бежал так поспешно из-за войны.
[status]мракобесие и джаз [/status][icon]https://i.imgur.com/R4veY5W.jpg[/icon]