Общий концепт персонажа
Так что ты знаешь про меня?
Чему ты веришь про меня?
Что ты хочешь от меня -
Что ты знаешь...

Что ты хочешь, чтобы я рассказала о себе?
Что ты хочешь услышать?
Кем была я и кем стала?
Так слушай.

Я помню то время, когда мои глаза были цвета неба, а Кель'Талас не тронут уродливой чумной дланью Плети.
Это было прекрасное время. Лучшее, что осталось в осколках моей памяти, которую разбили, извратили, почти уничтожили. Которую я собирала по кусочкам, ведь больше у меня ничего не осталось.
У меня была не такая уж и долгая жизнь, по меркам моего народа, но успела я за нее сделать многое и побывать теми, кем другим целой жизни не хватит чтобы стать. Сейчас все это уже не важно. Важна лишь память и те моменты, которые у меня больше не отберет никто.
Знаешь по чему я скучаю больше всего? По волнам, что облизывают ноги, пока ты бежишь по берегу, увязая в песке. Стоит сделать еще пару шагов и из-за золотых деревьев бут виден дом. Тот самый, где так любят и ждут. Где есть булочки из маны, а старшая сестра читает нотации твоему брату-близнецу. Ему повезло еще, он успел на ужин, а ты нет и теперь бежишь изо всех ног. Песок сменится травой, что ласкает пропитанную солью кожу. Мне кажется, что вся моя жизнь была бегом, движением, что я была стрелой, пущенной уверенной рукой. Моей рукой.
Да, я любила свое ремесло. Сердце мое переполняла гордость за то дело, что делают Следопыты. И хоть родители и сестра были магами, во мне чар было что прыголап наплакал, но разве это повод унывать, когда стрелы, вынутые из колчана, разили троллей без промаха. Я считала себя опытным бойцом, и моя гордыня едва не стоила мне жизни. Зайдя слишком далеко с небольшим отрядом, я подвела доверившихся мне следопытов. Засада синекожих тварей была хитрой, а количество не оставляло шансов. Мы отчаянно хотели вырваться, но удалось это только мне. Той, что подвела все, той, что, истекая кровью сумела добраться до земель Лордерона. Сил не было, жизнь оставляла меня, но Свет (да, теперь я знаю) не позволил остаться лежать на дороге эльфийке в форме следопыта, продолжающей отчаянно сжимать в руке свой лук.
Патруль из Ордена Серебряной Длани нашел меня без сознания недалеко от перехода в земли Вечной Песни. Целители сумели вернуть меня к жизни и показать, какой эта жизнь может быть. Свет, что позволил мне выжить принял и благословил меня. Пути назад больше не было - в Кель'Таласе я стала предателем; для семьи - призраком. Все что мне оставалось это надеть доспехи и черно-серебряную кирасу. А двуручный меч оказался таким же удобным, как и кинжалы.

Я помню то время, когда глаза мои стали цвета весенней травы, а Кель'Талас познал участь Лордерона.
Колодец был разрушен, а мой народ стал заложником жажды, поддавшись которой сходил с ума, превращаясь в Презренных. Свет спас меня вновь. Молитвы помогали заглушить это чувство, не уподобляясь остальным и оставляя свой разум чистым, а сердце наполненным состраданием и милосердие.
Знаешь, что мне больнее вспоминать больше всего? Нет, не мою смерть, она уже близко, и я знала об этом. Ее дыхание всегда было за спиной, пока я раз за разом кидалась в ряды нежити, чтобы однажды пасть от руки бывшего товарища, чье имя было последним, что успела произнести, прежде чем сталь пронзила мое сердце. Да, это было больно. И даже страшно. Но больнее мне было от того, сколько хороших людей отдали свои жизни за Мир, в который вернулись чудовищами. Мне больно было от того, что и я стала им... чудовищем.

Я помню то время, когда в моих глазах навеки застыл лед, а Кель'Талас... да плевать на него. И на все, что я любила до этого. Я солдат армии Плети, я слуга Короля-Лича. Все чего я хочу - это кровь, что стекает по моему мечу, застывая в рунах. и страдания. Крики жертв, их предсмертные хрипы - лучшая песнь для моих ушей. В моем Мире больше нет боли, нет страданий, нет любви и сожалений. Это совершенный мир, где все просто и легко. Там внутри пустота, которую нужно кормить, и я заполню ее до краев, врываясь в стан рыцарей в золотых кирасах, тех глупцов, что еще цепляются за нелепый Свет. Где он? Где он был, когда я, захлебываясь кровью подыхала на земле? Нет его! Свет оставил Вас, так примкните к нам!

А еще я помню, как смотрела на чудовище с холодными глазами, что отражалось мне. Оно мне не нравилось. Оно было мертвым, сломанным и извращенным. На груди чудовища был черный шрам, что заставил сердце замолчать и этот шрам чудовище прятало за бинтами, словно пытаясь уберечь. Чудовище было отвратительно самому себе и ненавидело остальных, особенно тех, что притворялись живыми. Они пытались «жить», хотя все до одного были мертвы. Они шутили, пили в тавернах, они даже могли играть со своею кровью.
Закрыв глаза, я слышу их: Тварь! Тащи веревку! Моя семья погибла от лап Плети!
И моя погибла... и я погибла... а после стала одной из них, поднятая злой волей Короля-Лица и его некромантов. Просто потому, что билась до последнего за Свет, в который верила, за живых, что теперь с готовностью накинут петлю мне на шею.
Чудовище осмотрело на осколки зеркала заляпанное темной кровью. Но сколько зеркал не разбей – ты все равно останешься тем, кем являешься.

Ты хотел знать кто я?
Я бывший Следопыт Кель'Таласа.
Я бывший паладин Лордерона.
Я тварь, убийца, чудовище.
Я рыцарь смерти, который презирает жизнь, хотя вновь готов умереть за нее.

С кем конкретно из присутствующих на проекте персонажей и во что вы хотели бы сыграть

С его боевым товарищем Тассарианом и всей братией ДК, если такие появятся.
/косится в сторону Зигфрина/ Я скоро придумаю! /не отпущу тебя просто так/
Отступления от канона и хэдканоны
- Эсфель стала паладином Ордена Серебряной Длани, а не рыцарем Крови, как многие сородичи. В тот временной период это было практически невозможно и лишь случайность привела ее в земли людей и Орден.
- Всячески отрицает возможность «жизни» и интеграции в общество, которое приняло Рыцарей к себе после предательства Короля-Лича.
- Презирает какие-либо отношения, считая это слабостью и проявлением «человечности».
- Ненавидит Альянс и даже Орду, но воюет только против воинов и прибывает в глубоком шоке после сожжения Тельдрассила.
- Страдает от ломки, если долго не участвовала в битве (считай не убивала никого). Заглушает боль и приступы зельями, на которые спускает все деньги, поэтому отчаянно нуждается в работе (полола морковку в Пандари. Стыдно, а что поделать?)
- Долгое время была без памяти, но все же удалась восстановить. Хоть и не все.

Способ связи

Пробный пост
Голубой холод льда оставил в воздухе свой росчерк и спустя мгновение исчез. Хруст, разрубаемого тела, что давно потеряло плоть, протяжный свист и груда костей безвольно падает к ногам. Меч очерчивает полукруг, доставая второго, что оказался сзади и вновь холод искрится в воздухе тая через секунду.
Тишина.
Она выпрямилась и осмотрелась. Нет, больше тварей не было видно. Но лишь пока. Эти места опасны и чем скорее она их покинет, тем лучше.
Земля под ногами была сухая, покрытая оранжевым ковром опавшей хвои. Такого же цвета было и небо. Кажется, раньше ее это угнетало, впрочем, нельзя утверждать наверняка. Можно лишь предположить, каково это видеть живым. Ей это казалось никаким, не трогало, совсем. Привычный холодный лёд и темнота куда приятнее.
Вложив меч в ножны, эльфийка накинула на голову капюшон потрепанного бурого плаща и поспешила прочь, хотелось бы добраться до заставы как можно раньше, хотя бы до первой звезды. Нет, она не боялась ночи и не боялась тех, кто с ее приходом становится в разы опаснее. Она ничего не боялась.
Больше ничего...

С трудом открыв глаза, эльфийка поморщилась. Но спустя несколько секунд поняла, что делает это машинально. Распахнув глаза, остроухая осматривается. Ощущения, что холодно... или нет? Темно, даже ее острому взору, но она все же видит слабые очертания предметов. Сжав зубы, чтобы не издать ни звука, нащупывает стену и опираясь на неё поднимается на ноги. Тело слушается, но движения кажутся заторможенными, словно она в воде. Или и вправду только кажется? Странное ощущение. Все было таким эфемерным, чужим. Эсфель дотронулась до своей руки, с силой щипая кажущуюся в темноте особенно бледной кожу. Нет, она чувствует, но так... слабо? Скручивает кожу на руке сильнее, вероятно вскоре проступит синева, но тело, словно в насмешку не отдаёт и толикой боли, которую длинноухая должна была почувствовать. Длинные брови сходятся на переносице, она хмурится. Это словно сон. Иного объяснения нет. Эсфель напрягает память, пытаясь вспомнить как попала сюда, и кто она, но пусто. Словно тряпочкой прошлись, стирая все, что было прежде. Ничего. Пустота. Эльфийка со всей силы ударила себя по лицу. Голова качнулась, ударяясь о каменную стену. И вновь, лёгкий отголосок, только ощущение удара, но никакой боли. Ей вроде это даже нравится.
Хохот оторвал ее от очередного удара по лицу.
Тогда она ещё не знала, что стала чудовищем, против которых боролась. Чудовищем, которому все равно. Чудовищем, которое не чувствует ничего и не боится.

Нет, не успеет, слишком погрязла в мелких стычках с нежитью, будь она не ладна! Эсфель не злилась, эта эмоция была ей чужда. Впрочем, как и большинство других, доступные живым. А она ведь не живая. И не мертвая. Или мертвая? Какая она? Нечто среднее, между жизнью и смертью. Чудовище...

— Чудовище!
— Хватай ее! Тащи веревку!
— Убийца!
Она молча проследовала в Зал Оргриммара, сжимая в кулаке пергамент, подтверждающий, что она, носящая при жизни имя Эсфель Быстрый Клинок, больше не находится под властью Король-лича и свершенные ей преступления были сделаны против ее воли. Что она готова служить Орде, преданно и с честью, присущей рыцарю Чёрного клинка. Она, не моргнув глазом подтвердила это. Нет, не потому что все написанное было правдой (длинноухая была готова поручиться, что тот, кто писал это сам в эту галиматью не верил), а потому что понимала, что проще быть в союзе хоть с кем-то, иначе можно остаться совершенно одной.
И вот, она все так же ненавистна простым жителям, все так же презираема представителями фракций, все тот же монстр, в глазах Альянса, но не плевать ли ей? Все верно. Ей все равно.
Но так ли это? Тогда почему она вновь отвергнутая идёт неизвестно куда, со скудным запасом денег в кожаном кошеле? Даже самые милосердные братья и сестры из Часовни последней надежды (на которую Эсфель напала в составе остальных рыцарей), качая головой извинялись и говорили, что работы нет. Точнее есть, но денег за неё не дадут, а альтруистом она не была и быстро распрощавшись ушла.

Выругавшись на родном синдорай она свернула с дороги. Встретить бродячих монстров вероятность большая, но сейчас она спустится в канал пересохшей реки и дойдёт до ближайшей деревни гораздо быстрее, чем будет искать нужный поворот и плестись, плестись до несомненно заброшенной, но возможно совершенно пустой. Призраков и бесплотных духов она не боялась, тех же Банши можно спугнуть, а вот поганища ей были совершенно не нужны.
— Пошли, — коротко бросила она Хрустогрызу, что покорно плелся за ней. Верный вурдалак шел за более резвой хозяйкой и в мыслях (хотя какие там мысли, одни инстинкты) не собирался покидать ее.
Сумерки опустились на Чумные земли. Земля приобрела цвет тёмной крови, а воздух словно загустел. Споры гигантских грибов так и лезли в ноздри и мешали бы дыханию, но и здесь ей это было не помехой. Длинноухая уже видела очертания деревни и собиралась ускорится, но липкая жижа гигантского червя, стекающая по ее штанам и сапогам, висевшая на плаще ошмётками, мешала. Нужно было остановиться и очистить себя, но с права послышался визг.
Банши!
А где Банши, там и мертвяки. И точно. Визгливые твари, заметившие ее, устремились вниз, ведя за собой безмозглых зомби.
Закатив глаза длинноухая рыкнула:
— За мной, — и перешла на бег, скидывая плащ. Сейчас он только мешает.
Бежать приходилось изо всех сил, и вожделенная деревня вскоре оказалась перед ней, встречая темными окнами и покосившимися строениями с местами провалившимися крышами, но и толпа, собирающаяся разобрать ее на части не отставала. Нет, пара-тройка мертвяков все же отвалились по дороге, не успев за остальными, но основной состав все же почти догнал ее. Хрустогрыз хрипло подвывал рядом. Ему не терпелось вступить в бой, и он обиженно вопрошал хозяйку, почему она не разрешает. А она просто не хотела поднимать нового вурдалака, уже привыкнув к этому. Да и слушался он не в пример остальных, возможно поэтому и был с ней дольше.
Почувствовав первый удар магии, она выругалась и выхватила меч, одновременно призывая антимагический панцирь. Надолго его не хватит, но, если постараться, трёх Банши она положит, а с зомби разберётся как-нибудь. Они были слабее неё, но количеством все же превосходили в разы.
— Бей их!

Когда последний зомби упал к ее ногам, длинноухая устало опустилась на землю. Будь на ее месте живая девушка, пришлось бы тяжелее, да и насыщение чужой жизнью подпитывало ее и все же одолеть такую толпу было не просто.
Меч, окутанный холодным сиянием, вонзился в землю, пока его хозяйка, стянув латную перчатку убирала с лица протухшую кровь чудовищ.
Хрустогрыз стоял рядом, бестолково вертя башкой. Эсфель приходилось пару раз оттаскивать его, рискуя потерять. И ведь могла бы тут же нового призвать, но... но просто вот «но» и на этом все.