Навязаться в патруль было... на удивление так просто. Совсем немного времени потребовалось для того, что бы осторожной лестью растопить изначальное недоверие Лаэериса, а после с тоской предаться воспоминаниям, ища забытие на дне бутылки хорошего манавина. Все же, даже несмотря на «побег», здесь его все еще помнили тем, кто яростно держал оборону тогда еще совсем другого Элун’арана. Величественного, красивого, целостного. Полного смеха и веселья просто потому что, а не словно вопреки. Полного чистой магии, а не... магии с капелькой скверны, нашедшей отпечаток чуть ли не в каждом из них.

—... твои глаза стали словно... еще ярче.
— Сквернопля. И еще много чего еще.
— Солнце... Есть ли в этом мире дурман тобой не испробованный?
— Нет.

Короткий ответ, но интонации и «опустошенного» взгляда хватает, чтобы закрыть тему. Все знают, что «Тедакор» сорвался после смерти сестры. А еще они знают, что это на удивление не мешает эльфу держать оружие получше многих своих сверстников. Да и напрашивался Тедакор в качестве простого рядового к тренировочному отряду, чтобы не стухнуть на суше, пока «собирает капитал» для покупки судна и сбора команды.

— Нам опять к тебе не привыкать?
— А ты успел соскучиться по мне, ручеек? — Лаяргх подмигивает эльфу, похабно улыбаясь
— Захлопни свой поганый рот, дикарь!

Конечно же он уступил. Ибо как смеет он, вечный беглец и в целом мутный тип, перечить потомственному следопыту? Уступил, а после, во время обхода, невзначай отвел ветку, смачно прилетевшую по кое-чьему лицу. Отчасти по-детски, но этого уже хватило, чтобы прочие вчерашние птенчики начали осторожно хихикать, а сам «ручеек», а если точнее, то Тайвеель Быстрый Поток, пыхтел от злости и краснел. Потому что все еще помнил, что любые колкости для «Тедакора» пустой звук. И отлично помнил, как этот «мальчишка» неизменно укладывал его на лопатки. В любом состязании. Для Лаяргха тогда, в те дни затишья перед настоящей «бурей», было излюбленным делом именно придавливать этого эльфа к земле, пачкая одежду, спутывая волосы, и чуть сжимая пальцами горло, чувствовать бьющуюся жилку. Выпустить когти, всего на миг, чтобы разодрать горло, но это было бы секундным удовольствием. Слишком скучным. А вот раз за разом тыкать носом этого выскочку в землю было приятно. Как и делать еще кое что, о чем остальным не объявлялось. Но многие догадывались, ведь несмотря на все эти выпады, Тайвеель что тогда, что сейчас прощал ему многое. Слишком многое. И, поняв, что он уже может позволить себе больше, Лаяргх, отпрашиваясь на «прогулки к воде и ночные купания» теперь уже у ворнет-офицера, начал охоту. Эльфы, тролли, каким-то боком оказавшиеся здесь люди... в этом не было столь большой разницы. Высасывая все силы из еще совсем недавно живых существ, демон, борясь с желанием поглотить все это самостоятельно, выцеживал энергию в казалось обычную хрустальную сферу тонкой работы, покрытую кое где странными рунами. С каждым днем сфера тяжелела, а внутри нее начинал клубиться туман грязного оттенка. По Призрачным же землях стали ходить слухи о разошедшемся вурдалаке. Весьма... удобно иметь длинные сильные когти. Слишком на многих можно перекинуть вину, умело орудуя такими «ноготками». Это было легко. Возможно даже слишком легко. Эдакая разминка перед поисками, которые заняли намного больше времени. Раз за разом придумывая отмазки, Лаяргх, словно настоящая гончая, прочесывал каждый уголок Кель’Таласа, пытаясь найти малейшие подсказки и выцепить ни на что не похожий и едва уловимый «запах» исходящий от того, что смертные называют филактерией. Натрезим никогда не мог объяснить как именно он научил себя чувствовать подобные вещи. Просто в какой-то момент необходимость заставила перенять этот навык, кажется, у простых гончих. Лаяргха прочие натрезимы нередко называли прямолинейным идиотом, однако сам демон считал, что просто напросто не специализируется на чем либо. А адаптируется, подстраиваясь под обстановку. Но даже он нуждался в помощи. Особенно сейчас, когда незримые путы с каждым днем словно скручивали его лишь сильнее.

-- Да когда же вы все, твари такие, передохните?

Озвучив свои мысли, натрезим, решив все же отбросить всякое притворство, позволил мечам стать снова наручами и начал уже рвать плоть мертвецов когтями. Как же это гениально! Прятать столь ценную для каждого лича вещь в Чумных Землях, пропитанных энергией смерти вдоль и поперек. Причем и это было мало, ведь след вел в катакомбы троллей. Никто и не подумает, что именно здесь ЭЛЬФ будет что-то прятать. Но, спускаясь все глубже в эти катакомбы, демон все более явно ощущал то, что именно здесь находится то, что он ищет. А еще это было ясно по нежити, что становилась все сильнее и настырнее. Примитивные действия стали сменяться более слаженной работой. Причем той, что выдавала именно желание защитить, а не сожрать. Жутко, но вместе с тем провокационно. Беспокоясь лишь о дух вещах, а именно крыльях и сфере, Лаяргх все упорнее и настойчивее пробирался вглубь гробницы. Пока не встретил… лича. Мнимого короля этих мест, который просто напросто грел чужой трон, давая время прийти в себя и собрать себя вновь, восстанавливая хоть часть сил.

«Предусмотрительно»

Хмыкнув, он не долго думая вступил в очередную драку, останавливаясь лишь в тот момент, когда единый некогда скелет был теперь разбит на мелкие куски. Уж больно хорошей была работа, ведь это наровило брыкаться и вырываться даже когда бой был окончен. Хорошая работа. Очень хорошая. Впрочем, почти все то, что делал Дар'Кхан было хорошей работой. Остальное стало просто стечением обстоятельств. И личными мотивами; ненавистью, горящей в сердце каждого эльфа к предателю. Само его имя словно было вычеркнуто из одних анналов истории и вписано навеки в другие. О его заслугах молчат, а о предательстве шепчут слишком многое. Демон же видел уязвленного в своей гордости талантливого и сильного мага, которому нужно было просто дать возможность найти новый источник знаний, чтобы навсегда изменить эти края. Прелесть, не правда ли?

— Только попробуй теперь не встать.

Слова потонули в коротком болезненном рычании. Резко вырвав застрявший в предплечье клинок, Лаяргх, не залечивая пока рану, вошел в сокрытую чарами залу и уставился на сосуд, стоящий в центре. Поборов желание хотя бы поцарапать материал, давая выход накопившейся раздраженности, он, выдохнув сквозь сжатые зубы, начал нараспев читать сложное заклинание. Магия никогда не была его профилем, да и сейчас, из-за этой чертовой «удавки», все было еще сложнее. Однако теория была вполне обширна, так что знания «как» у него были. Натрезим был даже уверен, что все сработает на отлично. Большую часть работы за него сделал сам эльф— оставалось влить энергию. Вопрос был в том, хватит ли у самого Лаяргха после сил сделать хоть что-то. А это… это уже было большим вопросом. Но начатую песню уже нельзя было прервать, как и ритуал в целом. Пол был уже покрыт кое где дополнительными рунами, то тут то там появлялись нарисованные собственной кровью знаки. Своеобразной же «кульминацией» стало помещение той самой сферы прямо над филактерией. Магический поток удерживал ту на одном месте, а жизненные силы, клубящиеся в стекле, словно в песочных часах, стали перетекать в новый сосуд, наполняя тот энергией. Лаяргх, чувствуя, как с каждым словом тяжесть становиться лишь сильнее, а пустота больше, пытался бороться с накатывающей на него слабостью. И смог облегченно вздохнуть лишь тогда, когда было сказано последнее слово. Вновь приняв после облик эльфа, «Тедакор» осторожно спустился по стенке на пол, достал самокрутку с кровопийкой и скверноплей, а после, подержав руку у болящих висков, поджег ее простым огнивом, не рискуя использовать еще больше магии. Пространство вокруг итак стало словно плотнее от нее, а дым, выпускаемый изо рта, вился лениво и вяло. Впервые за долгое время натрезима тянуло именно что поспать. Хоть немного.

Отредактировано Tedakor Vinespeaker (2020-07-09 15:27:34)

Время стало творить что-то странное для этого мира. Секунды словно растягивались, а минуты превращались в мгновения. Временные аномалии подобного рода были привычны для его родного мира, в котором само понятие стабильности отсутствует как таковое. Точнее, оно мнимо и крайне растяжимо. Порой Лаяргху начинало казаться, что что-то внутри самой Круговерти мешает разваливаться на части тем или иным ее зонам. Некоторые цитадели и планеты оставались цельными, в то время как иные могло расколоться на множество кусков, теряя даже намеки на свою целостность. В Круговерти стабильность была аномалий, в то время как остальное казалось чем то привычным и обыденным. До тех пор пока в один момент... ты не растворялся в этом, теряя всякую свою целостность.

Лаяргх никогда не боялся умирать. Призрачный страх этого жил в нем, когда он лишь начинал свой путь. Осторожные разведки, вылазки. Он учился «ходить» толком не «разлепив глаза». Несмотря на то, что тогда они уже были Легионом, а возможно именно поэтому, молодняк рос в бою. Единственное, чему его научили — принимать облик других. И только с этим навыком натрезим начал свою службу. Неловкие тогда попытки быть таким, каким ему положено быть. А после срыв. Срыв и падение по наклонной в объятия своей первой смерти. И эти объятия он не забудет никогда. Слишком яркие пугающие и ни на что не похожие ощущения испытываешь, оказываясь в них впервые. Смертные часто говорят о том, что ты никогда не забудешь первую битву, первую пьянку и первую женщину. Для Лаяргха все это стало пустым звуком после свидания со Смертью. Ни первая удавшаяся интрига ни даже Битва не сравняться с ощущением того, как тебя разрывает на мелкие частицы и уносит в стремительном потоке куда-то. Этим несвязанным между собой потоком можно жить года, а порой и столетия, не в силах осознать себя единой личностью. В этом потоки ты - ничто. Переживая свои и чужие потрясения, можно легко забыть, где начинается собственно и кончается… жизнь иного. Мира, существа, демона. В Круговерти все смешивается и ничего не отделимо. Потоки энергии бегут и извиваюсь немыслимыми узлами, то выжимая все соки, то впуская настолько много, что начавшая собираться целостность вновь разрывается, не в силах держать это все в себе. А сознание… сознание отчаянно пытается понять, где есть то самое “Я”. И теряется, смешиваясь с мириадами других такиж же “Я”, теряясь среди криков умирающих миров или ехидных улюканий бесов.

Лаяргх никогда не спрашивал других натрезимов, что испытывают в такие моменты они. Его ровесники были еще слишком осторожны, а “старшие” - те, что после лишили его рогов, - хранили свои секреты, не желая делиться  редкими промахами. Сам же “безрогий” умирал часто. Может даже слишком часто для высшего демона-”кукловода”. Вначале это были ошибки. А после просто пропал всякий страх. Он слышал, что за спиной шептались о том, что именно это “смешение” является причиной всех тех изменений, что произошли в нем. Тем, что отравило его сущность, исказив саму суть “натрезима”. Возможно в этом есть капля здравого смысла. Но отсутствие страха перед ликом Смерти не обозначает то, что… ему это нравится. Это вовсе не было таковым, ведь, собираясь вновь в единое целое существо, Лаяргх ощущал эту душащую пустоту внутри себя. Ему было слишком... спокойно после всего того урагана, что разрывал его на части чтобы собрать, искаженного, вновь. По спине прошел холодок.

Схватив пальцами-когтями самокрутку, что то и дело становилась слишком крошечной по сравнению с рукой, Лаяргх сжал до скрипа зуба и стал сдерживать рвущийся наружу полный боли крик. Лишь пару мгновений назад он мог рассуждать о высоком, а  теперь боролся с желанием разорвать собственную грудную клетку, дабы вырвать НЕЧТО из себя. Это Чужое появилось в нем совсем недавно, вместе с рунами, покрывающими, кажется, все тело. Спящее, точнее даже притаившееся в обычное время, Оно начинало то и дело шевелиться где-то там внутри, разрывая и собирая вновь тело демона когда ему вздумается. И бесновалось в мгновения после использования магии. Особенно сильной. Впившись когтями в ладонь, отчего густая кровь каплями стала падать на пол, натрезим ощущал, как прямо под его кожей везде и сразу двигается что-то, выпирающее всякие остатки силы. Оно было голодным. Оно охотилось за магией и, кажется, самой жизнью. Выжирало ее всю до капли, а после переходило на силы иного уровня, всегда оставляя жалкие крупицы, необходимые для того, чтобы выжить. Словно умелый палач, получивший приказ сделать экзекуцию как можно мучительнее и как можно дольше. Сонливость сменилась ватностью, а тело, почти непослушное его воли, застыло, словно у утопленника, смирившегося со своей судьбой и прекратившего бороться с камнем, что тащил на дно. А ведь эти ощущения были похожи. Магия-кислород словно навек покидала тело, уступая место Нечто-воде, которое лениво заползало в свои новые владения. Лаяргх не нуждался как в таком дыхании, но сейчас он задыхался. До привычного смертным звона в ушах и… тяжести, что выдавливала теперь в пол. Глаза стали закатываться, а мысли путались, оттого на возрождение мага демон смотрел… да толком не смотрел, а наблюдал сквозь, толком не понимая что именно он видит. Огонек на самокрутке уже начинал облизывать пальцы. Была бы это простая кожа, то появился бы новый ожег. 

-- Поднимись демон…

Встать у натрезима не вышло. Ни мгновенно, ни спустя некоторое время. Заместо этого, словно вырвашись из болотной трясины, Лаяргха сделал громкий вдох и наконец-то расслабил напряженное, словно струна, тело, выпустив из ослабевшей руки уже почти окурок. Нечто, сожрав все и больше, сново, притаившись, отступило, оставляя после себя пронизывающие пустоту и холод. Прикрыв глаза, он замученно сквозь ресницы, посмотрел на мага и, сбросив ненужную сейчас маскировку, все же выпрямился, лишь для того, чтобы встать перед только что ожившим личем на колено.

-- Забавно… когда лич живее тебя.

Собственный голос звучал незнакомо сипло и тихо. Даже вместе короткого смешка получается шипение. Уперевшись одним кулаком в пол и не сдержав дрожи,  демон прижал ближе к спине так и не начавшие регенерировать крылья и посмотрел магу в глаза.

-- Я знаю, что сейчас выгляжу едва ли на уровне “никчемно”, но… Может поговорим о старом добром и возможно неплохом грядущем? Без обмана. На него сил сейчас не хватит. Уникальное, бездна дери, предложение.

Ненадолго оскалившись, натрезим стал собирать остатки хоть каких-то сил, для того, чтобы хотя бы попытаться защитить свою жизнь. Даже понимая, что не в таком состоянии едва может шевелить языком, Лаяргх хотел бороться. Даже когда собственный огонь словно норовил погаснуть сам, а руны, заметные кое где на теле из-за поврежденной брони, словно назло почти пылали зеленым огнем.

Отредактировано Tedakor Vinespeaker (2020-07-09 21:44:06)