Херовее всего было то, что заняться было совершенно нечем.
Ну то есть как - нечем. Бывший деревенский парень, бывший солдат всегда найдет, чем занять себя в ожидании... да сколько надо, столько и займет. Вот только, как назло, все из рук валилось.

Тассариану казалось, что в голове у него, назойливо и нервно, тикает таймер - ну, знаете, из тех идиотских гномских приспособлений, что вечно болтаются на бомбах и примерно никогда не срабатывают вовремя?

Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.

Он смутно помнил, что, кажется, в каком-то таком же ритме бьется живое сердце - у тех, конечно, у кого оно еще бьется. А может, и нет. Все-таки таких мелких деталей о своей когда-то жизни из его памяти стерлось куда больше, чем хотелось бы.

Тук. Тук. Тук.

В этом же ритме тикали часы на стене - старенькие, деревянные, небось как бы не сверстники тех, что когда-то висели на стене в одном деревенском доме, - и Тассариан думал, что разница между часами и таймером куда больше, чем может показаться. Таймер показывает время, оставшееся до (и всегда ошибается). Часы просто показывают время. Интересно, а есть ли на свете такой таймер-наоборот - который бы отсчитывал время от... какой-нибудь точки? скажем, от времени, когда кто-то обещал вернуться и... Впрочем, чепуха это все. Глупости. Кому только такая херня могла бы понадобиться.

Щелк. Щелк. Щелк.

Еще это было похоже на звук, с которым - щелчками - закручивается пружина в большом механизме. Металлический, резкий. Все туже, все плотнее ложатся кольца, все сильнее сопротивление свернутого в спираль металла. Вот-вот сопротивление станет слишком большим, и... что-то произойдет. Пойдут остановившиеся часы. Пружина раскрутится и с размаху впилится в любопытный глаз.

...Тассариан задумчиво посмотрел на долото, с размаху распоровшее разом два пальца левой руки, крякнул, отложил недоделку (это должна была быть очередная резная тарелка, но... видимо, как-нибудь в другой раз) и полез в поясную сумку за нитками и - специально приныканной - кривой иглой. Тут хорошо быть дохлым - разок подраться, и такую штопку можно будет снять, а крови почти что и не будет. Не дело пугать ребенка, даже если тот уже не очень-то ребенок... ну и попривык к не-мертвым рядом, не без того.

Он как раз успел управиться со своим делом, когда Винна вернулась. Как раз спрятал в сумку свой немудреный набор походного бальзамировщика, проверил, как ходят под бинтом пальцы, вытер стол и... и, к счастью, не успел больше сделать ничего. Во избежание.

Винна посмотрела на него так... тоскливо? беспомощно? тревожно? хрен знает, как обозвать-то это. "Хоть девку бы пожалел, а", - мысленно упрекнул Тассариан того, кто уж никак не мог его услышать. Но брата здесь не было - и стоило сознаться хотя бы сейчас - хотя бы себе - в том, что от этого хотелось волком выть - и не ему одному.

Он решительно встал и потянулся за перевязью с рунными мечами.

- Пойдем пройдемся, - буркнул он. - Хоть выясним, какой бордель пришелся ему настолько по вкусу.

Ясно, что говорить с незамужней девкой о таком не стоило бы - но, так-то говоря, незамужней девке и не жить бы в одном доме с двоими неженатыми мужиками...
...а еще, все это - совершенно ничего не значит, если он - опять - не вернется.