Она не может поверить, что правда делает это.
Наклоняется, чтобы поцеловать своего короля.

О, нет, Древние Боги, нет, не своего. Короля Штормграда, конечно же. Павшего, уничтоженного Легионом - наконец-то рассыпавшегося в прах и пепел - короля Штормграда, и ему совершенно нечего делать на это свете.
Вот только душа его теперь заключена в каменной статуе, лежащей поверх кенотафа.

Ей никогда не было дела до неупокоенных - пусть голова об этом болит у местных магов. У Кадгара как-его-там с его башней в глубине леса, и его старыми книгами. Пусть болит об этом голова у местных жителей, страшащихся появляться по ночам близ западной площади.
Ей нет дела до тех, кто до сих пор оплакивает его, кто его ждет... ждал его возвращения с Расколотых островов. О, нет, она даже не сомневается, что у Вариана-людоеда хватает искренних почитателей. Ванесса успела повидать достаточно висельников и ублюдков, потерявших человеческий облик вовсе, чтобы понять - даже худших из людей кто-то да ждет. Даже тронутых скверной. Даже мертвецов из Подгорода. Даже тех, кто когда-то отнимал жизни по приказу Короля Лича.
Вариан не худший из всех.
Он единственный, которого она не прочь вернуть... ну хотя бы чтобы убить лично.

На самом деле нет.

Это приходится признать - прикрыть глаза, стиснуть зубы до скрипа, - признать, что никто, конечно же, теперь не даст его убить снова. Потому что только он, когда-то крепко державший в кулаке штормградские земли, не позволит их разметать, растащить по кускам потерявшему всякий стыд дворянству.
Потому что только он - побывавший по ту сторону, получивший частицу запретной силы, сможет противостоять силе, долгие годы дремавшей под землей, а теперь пробудившейся и поедающей Азерот.
Вечная легенда о том, что только ставший однажды чудовищем может остановить чудовище.
Ванесса не слишком верит в легенды.
Она бы и в Древних Богов не поверила, вот только риск того, что Вестфолл превратится в прах, заставил ее колебаться.

Чтобы спасти Вестфолл - надо вернуть Вариана.

Это смешно - до слез, до икоты, и она бы пристрелила еще лет десять назад любого, кто посмел бы такое предположить. Но она побывала не только среди вечно веселых и пьяных пиратов и убийц, не только в клоаке Даларана. Она видела, как Свет исцеляет раны, как друиды оживляют мертвые деревья, как кровь земли превращается в мстительных духов, ей знакомо то чувство, когда корабль призрак никак не может причалить к такому близкому и знакомому берегу.
Ванессе приходится верить - и в пророчества, и в прочую чушь.
Ну, если она хочет хоть что-то спасти из того, что ей дорого.

Все просто.
Надо только вернуть того, кто отнял у нее семью. И того, у кого отнял семью ее отец. Отличный гамбит - и для этого не надо снашивать семь железных сапог, не надо пешком идти до каких-нибудь врат, ведущих в Запределье. Не надо отправляться на Аргус, в прошлое, к натрезимам на рога.
Надо всего лишь наклониться и поцеловать Вариана. Что может быть проще? Любая фермерская дочка из Элвинна или Нортшира с радостью бы согласилась проделать этот трюк.
Вот только в пророчестве, как всегда - ведь эти маги не могут обойтись без подстав - есть одна незначительная деталь. Вернуть Вариана может лишь тот, кто желает ему смерти его всем сердцем. И, конечно же, вернуть его добровольно.
Именно поэтому Ванесса не слишком уверена, что трюк сработает - потому что кажется именно сейчас и здесь она ненавидит магов и пророчества даже чуточку больше, чем самого Вариана.

Она все же наклоняется и ее губы касаются чужих губ... Нет - камня! И в голове всего на одну секунду проскальзывает искорка любопытства - как бы это было, если бы под губами сейчас был не камень, а человеческое тепло? И Ванесса видит, чувствует, как под ее пальцами начинает осыпаться каменная крошка.

И она жмурится, так, словно ей снова девять, и она хочет спрятаться в блаженном неведении.
Потому что она все же чуть-чуть, но не верит в пророчества.
Потому что она не знает, что значит - освободить мертвого короля из каменного плена. Станет ли он живым? Или духом? Или демоном? А может статуя просто разобьется на осколки, и Ванесса упокоит его окончательно?
Она зажмуривается.
И ждет.